Телерепортер РТР Александр Сладков и опытный кинодокументалист Игорь Беляев сняли типично солдатское кино: на экране крупным планом кирзачи, месящие грязь и вздымающие пыль проселочных дорог, небритые лица, камуфляж, перепоясанный пулеметными лентами, орудийные расчеты и танковые экипажи, вечная фронтовая триада - бой, привал и долгий марш... Время от времени пространство кадра оживляют отцы-командиры (Трошев, Шаманов, Казанцев, Булгаков), но истинный герой фильма, конечно, солдат - пехотинец, десантник, спецназовец, омоновец... Русский Север, Подмосковье, Урал, Сибирь, Приморье - вся Россия предъявила свой счет бандитскому анклаву. Операторы работали на совесть, снимая порой под пулями, не отставая от своих героев ни на шаг. Да, враг был храбр...Чеченских боевиков и их командиров в этом фильме мы видим либо мертвыми, либо пленными. Это принципиальное решение авторов, хотя можно сколько угодно спорить о его оправданности. Сладков и Беляев сознательно пренебрегают возможностями современного телевидения, накопившего уже солидные коллекции видеоматериалов, снятых стрингерами для Рейтер, СНН, Франс-пресс и т.д. Хватит, наслушались мы пустопорожних интервью Масхадова, наглых разглагольствований Басаева, мутных угроз Удугова, насмотрелись, как бандиты веселятся на привалах, отстреливая пальцы заложникам и отрезая головы пленным. На войне - как на войне: противника надо убивать, а в переговоры с ним мы уже играли в Хасавюрте. В этом смысле Настоящая война наследует традицию советской фронтовой документалистики с ее радикально черно-белым подходом к предмету. Нас заставили воевать, - говорит за кадром ведущий. - Что ж, мы приняли вызов. Вместе с тем, фильм отдает должное противнику: уже то, что Грозный брали месяц, Комсомольское - более трех недель, сами цифры наших потерь, - все это заставляет вспомнить стихи Симонова (Да, враг был храбр. Тем выше наша слава). Фабрика ненавистиЕсть упоение в бою. Оно естественно. Неестественно и даже опасно увлеченное живописание ужасов войны. Авторы это чувствуют (война это фабрика ненависти, - признается Сладков), но не могут отказать себе в удовольствии показать офицера федералов, пишущего на стене разрушенного дома в Грозном: Развалинами удовлетворен! Месть - чувство затягивающее, и вот уже кадр, в котором земля сыплется на лица мертвых боевиков в яме, начинает казаться невыносимо долгим, а работа снайпера по живой мишени, сопровождаемая словами а падает медленно, как в кино, отдает кощунством. Настоящая войнаНет сомнений, что фильм вызовет споры. Можно даже предсказать список претензий. В основном, они будут касаться того, чего в фильме нет. Нет даже упоминания о проблеме беженцев. Ни слова - о правах человека. Ни звука - о расстрелах наших колонн. Международная реакция - ноль внимания! К тому же - война не окончена, а фильм завершается шествием пленных боевиков (прямо как шествие немцев по Москве). Но на эти претензии и вопросы должен ответить другой фильм. А этот следует судить по тем правилам, которые его авторы для себя установили. То, что они хотели сказать, они сказали, а наше дело с ними согласиться. Или не согласиться.
|
